П`ятниця
29.03.2024
01:12
Форма входу
Категорії розділу
Історія бойового шляху 87-ї сд (1-го формування) [11]
Розповідь про бойовий шлях 87-ї стрілецької дивізії з моменту формування до вересня 1941 року
Персоналії 87-ї сд [7]
Публікації про 87-му сд та її бійців в засобах масової інформації.
Бойові дії 87-ї стрілецької дивізії в спогадах ветеранів [41]
Спогади ветеранів 87-ї сд, зібрані сином командира 16-го сп 87-ї сд Борисом Петровичем Филимоновим та із фондів музеїв Луцька, Володимира-Волинського, Устилуга
Від курсанта до комбата. "Лейтенантська" проза Миколи Івановича Куцаєва. [8]
Розповідь про курсантські роки та перші місяці боїв 1941 року колишнього командира 6-ї стрілецької роти 283-го сп 87-їсд М.І.Куцаєва, надані його сином М.М.Куцаєвим, м.Ростов-на-Дону.
Пошук
Наше опитування
Чи готувався СРСР до нападу на Німеччину у 1941 р.

Всього відповідей: 394
Друзі сайту
Статистика

Онлайн всього: 1
Гостей: 1
Користувачів: 0

Бої місцевого значення

Каталог статей

Головна » Статті » 87-ма стрілецька. У боях і походах » Від курсанта до комбата. "Лейтенантська" проза Миколи Івановича Куцаєва.

Часть 5. Окуниново

После утомительного, суточного перехода, подразделения полка, несколькими дорогами спускаясь с крутых склонов западного берега Днепра.

  Еще не доходя Днепра, бойцы почувствовали прохладу реки. Это несколько сняло усталость, клонившую ко сну. Мы шли, а где-то в глубине души несли затаенную надежду, что там, за широкой водной преградой мы увидим надежный укрепрайон. Верили, что мы станем на позиции уже занятые войсками и будем способны противостоять победоносному шествию германского Вермахта. Не дадим немецким сапогам топтать нашу родную землю, сжигать наши села, разорять города, убивать стариков, женщин, детей. А там ... Накопив силы повернуть их вспять, - это были наши надежды.

  На берегу стояло несколько рыбацких баркасов. На каждом из них сидели люди, по два - три человека, среди них были и гражданские, видимо рыбаки.

  Где-то с берега я услышал голос комбата: - "Какая рота?"

- "Шестая" - Ответил я, увидев чуть заметный силуэт сквозь клубы густого тумана.

- "Три баркаса вашей роте" - мимоходом сказал комбат, указав пальцем на рыбацкие лодки: - И вперед... – он снова скрылся в тумане, доносился только его голос.

- "Какой черт "Вперед"? Когда назад..." - Подумал я, и тут же отдал необходимые распоряжения на переправу.

  На реке было тихо. Туман все так же медленно проплывал по глади реки и еле заметно поднимался вверх по косогору. Утренняя заря занималась багрянцем. Небо было чистым, и только на западном небосклоне сгущалась черная грозовая туча, временами озарявшаяся толи

блеском молнии и грозовыми раскатами, толи всплесками орудийных залпов тяжелой артиллерии.

  Посадка личного состава роты в баркасы, прошла быстро и организовано. Все лодки отчалили от берега почти одновременно. Шли быстро, стараясь сохранить тишину. Все же, иногда, слышны были удары весел о борта баркасов, которые эхом разносились по глади реки. Едва лодки достигли середины Днепра, как стая разноцветных трассирующих пуль пронеслась над головами, за ней вторая, третья. Затем в небо взметнулись сигнальные ракеты, и описав дугу рассыпались на множество мелких звездочек, потонувших в тумане. Послышался лай минометов. Эти звуки мне были до боли знакомы.

"Ребята, ждите гостей! Налегли на весла!" - Скомандовал я, и стал подгонять: "И-и-и Раз! И-и-и Два!" Забурлила вода. Тут же раздались всплески от упавших мин, поднялись фонтаны. Один взвился совсем рядом, и своей шапкой накрыл в нашу лодку, обдав всех нас душем холодной воды. Лодка осела в воду. Гребцы сбились с ритма. Ход замедлился.
- "Касками! Вычерпывайте касками... Налегли..! И-и-и Раз! И-и-и Два!"- продолжал я давать счет. Бойцы снова налегли на весла. Баркас, вместе с набегающей волной, с ходу врезался в берег. Мигом  все оказались на берегу, и не ожидая команды, ринулись бежать к ближайшему кустарнику.

- Стойте! Стоять! Ко мне! Строится! - скомандовал я.

Бойцы остановились, и нехотя потянулись строиться.

  Сам же, я тем временем, старался войти в обстановку: на противоположном берегу раздались одиночные винтовочные выстрелы, смешавшиеся с пулеметно - автоматными очередями и разрывами ручных гранат. "Наши!" - Подумал я. Бой был коротким. Выстрелы стали затихать. Я осмотрел все вокруг, в голове сразу возникли вопросы: "Где же укрепления? Где же наши войска? Почему такая широкая водная преграда не используется для обороны? Ничего не понимаю!" Я и все отходившие воины думали, что Днепр, именно Днепр, станет последним рубежом отхода наших войск. Что на этом рубеже нам удастся перемолоть фашистские полчища. Увы! Ни я, ни другие, нечего подобного не увидели. Пусто.

  Где-то на северо-востоке и на юго-западе разгорались жаркие бои. Земля то и дело содрогалась от тяжелых взрывов. С самого раннего утра в небе сновали немецкие самолеты. Ввысь поднимались длинные шлейфы густого черного дыма от несметного количества пожаров - это горело наше народное добро. Обстановка была не ясной. Я прошелся по берегу, выбирая место для обороны, но увидев, что остальные переправившиеся подразделения спешно удаляются от реки в сторону леса. Понял: занимать оборону одной ротой бессмысленно. Построив роту, приняв доклады командиров взводов о наличии личного состава, вооружения и боеприпасов. И тоже повел роту в восточном направлении.

  Уйдя на безопасное расстояние от берега, и решив дать команду на отдых, как где-то в стороне послышался крик: "Стойте! Стойте! Какая рота?" Все посмотрели в сторону крика и увидели бегущего красноармейца с поднятой винтовкой над головой.

 - Чего кричишь? - нехотя спросил отставший от строя воин.

 - Да я же посыльный от комбата.

 - А коль посыльный, так костыляй к командиру - он впереди, он тебе и скажет. – Посыльный, действительно прихрамывая, побежал в голову колоны.

- Товарищ лейтенант, да я вас давно ищу! - Запыхавшись, еле выговорил боец.

- А мы не прятались.

- Так ведь туман же.

- Тумана давно нет - внимательно присмотревшись к воину, я спросил: - Товарищ боец – Саша Авдеев? Вы!

- Авдеев! Вы узнали меня, товарищ лейтенант? - Обрадовался Саша, и от радости у него завертелись слезинки на глазах.

- Не только узнал, а как друга по крови, никогда не забуду! Ты с чем Саша?

 - Комбат срочно вызывает Вас.

 - А где он?

 - Там. - Показал на дальний угол рощи.

 - Разрешите идти?

 - Нет! Пойдем вместе. Писарь срочно готовь строевую записку!

По дороге к комбату, я напомнил Саше: "А здорово ты этого "полковника генштаба" угостил?

- Так он же первый, а мне что оставалось делать… - так просто говорил боец, как будто ничего особенного и не сделал. «Да, не скажи?» - думал я – «Необстрелянный боец, дезориентированный полковничьей формой, вышел победителем против хорошо обученного обер-лейтенанта из «Бранденбурга». Да еще с «мосинкой» против пистолета. Это дорогого стоит!» Мы шли вместе и оба были рады нашей встречи. В голове промелькнула мысль: "Человек, как мало надо тебе для радости?"

 На месте сбора батальона уже располагалось человек сто. Бойцы лежали, некоторые из них тихо разговаривали, делясь своими думами;

другие, покуривая, протирали оружие от дорожной пыли, а большинство просто дремало. Санитарные инструктора оказывали посильную помощь больным и легкораненым. Старшины раздавали боеприпасы. Комбат в полном одиночестве, покуривая, прохаживался по дорожке вдоль небольшой сосновой рощи. Он погрузился в раздумье - его волновали кухни: "Куда же они могли деться?" 

  После моего доклада он указал место роте и дал время на отдых. Бойцы обрадовались такому распоряжению. Я выставил наблюдателя, назначил дежурные огневые средства, прилег и мгновенно уснул.

  Тихим голосом, почти шепотом, меня разбудил наблюдатель: - Товарищ лейтенант... А, товарищ лейтенант, Вас вызывает комбат.

Раскрыв глаза, я удивился: "Как будто только закрыл глаза, а солнце уже катилось к закату".

  Командир батальона находился на том же месте, как будто никуда и не уходил. Собрав командиров рот (многих из них, я увидел впервые), он закурил, немного помолчал, посмотрел вокруг, словно кого-то ожидая, сказал: - Товарищи ждать нам больше некого, слушайте приказ.

  Я слушал его внимательно. Вслушивался в каждое слово, я уяснил, что прошло уже двое суток, как немцы захватили Печкенский мост и теперь развивают наступление на Чернигов. 

  Задача батальона - совместно с другими подразделениями и частями дивизии перерезать шоссейную дорогу у села Окуненово, захватить мост и не допустить подхода резервов к наступающим немецким войскам с правого берега.

  Боевой порядок - в линию рот. Направляющая рота - шестая, справа - пятая, слева - четвертая. Азимут направления наступления - восемь градусов. Начало наступления - двадцать часов. "Я с управлением батальона следую за шестой ротой". - Этими словами комбат закончил отдавать приказ.

  Мы посмотрели на часы, время на вопросы не осталось. Хотя их было много.  Где противник, сколько его, где соседи, есть ли приданные и поддерживающие средства? Да и питание не лишнее - уже вторые сутки личный состав без еды.

  Я еще раз взглянул на часы и определил, что в моем распоряжении осталось пятнадцать минут. Метнулся к роте и скомандовал: "Рота, встать! Взять все! В колонну по два, за мной, бегом - марш!" Рота своевременно вышла на свое направление и развернулась в цепь. Другие роты на ходу примыкали к флангам. Комбат с ячейкой управления следовал за нами. Солнце уже нижним краем диска коснулось горизонта. Еще не много и оно скроется. Я оглянулся на комбата, его кто-то остановил. Тем временем, цепь скрылась в чаще густого леса. Стало темно. Только треск сучьев и сухих веток извещал о движении цепи батальона. Я нагнал ее, и дальше не отставая в плотную следовал за ней. Прошел час, а может быть и больше. Я понял, что фланги стали отставать, дал по цепи команду: "Стой!" Цепь залегла - стало тихо. Прислушался - ни звука. И шагов комбата тоже неслышно. Мне стало не по себе, прямо таки жутковато. Решил созвать "совет" командиров рот. Командир четвертой роты старший среди нас по воинскому званию - ему и "карты в руки". Пусть принимает командование батальоном,

  Через несколько минут командиры рот были в сборе. Я обратился к мим: "Вот, что товарищи ротные, командир батальона очевидно отстал. Я его последний раз видел перед опушкой леса. Его, видимо, задержал посыльной из полка. Ответственность за выполнение задачи с нас не снимается - ее необходимо выполнять. Командование батальоном, по уставу, должен выполнять старший по воинскому званию".

- Товарищ лейтенант, я же из запаса ...  Учился давно. Все забыто! - Стал возражать старший лейтенант Ахмедов. - Бери командование на себя, я буду подчиняться.

- Да-да, берите... - подтвердил младший лейтенант, командир пятой роты.  - Вы заканчивали военное училище, а мы институтские.

 "Время не терпит, надо руководить батальоном..." - подумал я, и сказал: - Тогда слушайте, нам надо сохранить батальон, не растерять людей по лесу. Для этого необходимо сократить интервалы между бойцами до видимости. Вам следовать в цепи рот. Команды я буду подавать по цепи в полголоса. Двигаться будем до тех пор, пока не выйдем на резко выраженный ориентир: просеку, поляну или опушку леса. Там следует закрепиться и выяснить обстановку. Вопросы есть? Нет! По местам! О готовности доложить.

 Как долго двигался батальон в непроглядной темноте, сколько он прошел - мне трудно было определить. Но то, что заданное направление было выдержано - я был уверен, так как сам следил за стрелкой компаса. 

В лесу стало светлей.

- Опушка. Опушка. - Раздались голоса с правого фланга. Убедившись, что перед нами находится большая квадратная поляна, я дал команду - "Стой!"

Все залегли. "Опушка - ориентир надежный" - подумал я - "Теперь можно остановиться для выяснения обстановки". Мне казалось, что батальон находится в полном одиночестве. Так ли это? Где противник? Где сосед? Где комбат? Как скоро придется вступить в бой?

  Тем временем на востоке стала загораться утренняя заря. Небо было чистым. Вокруг стояла гробовая тишина. Это было не привычно для слуха, что меня очень настораживало. Я вызвал к себе командиров рот. Хотя на душе у меня было тревожно, но я старался не выдавать своего волнения. Командиры рот прибыли. Спокойно выслушав доклады о положение дел в ротах. Я спросил: Встречали ли они что - либо в лесу? Слышали, какие ни будь звуки на флангах? Доклады были короткие. В ротах находилось около сорока - сорока пяти человек.

   Я не мог знать насколько мы задержимся на этом рубеже, и решил отнести позиции на 150-200 метров в глубину от опушки леса  на линию водосточной  канавы, окапаться для стрельбы лежа, расположив воинов на уставные интервалы. На флагах установить усиленное наблюдение и прикрыть их огнем из пулеметов, затем организовать поиск комбата, разведку противника и установить местоположение соседей. Выяснить, где находится указанная шоссейная дорога. Все эти задачи, я распределил между ротами. Разведанные сведения доложить до 6 часов утра. После этого я организовал оборудование своего командно-наблюдательного пункта. Кухни и продукты меня интересовали больше чем противник. Уже двое суток бойцы ничего не ели. Запасов у нас никаких не было, но напряжение было настолько велико, что о еде никто и не спрашивал. 

  Выставив наблюдение за противником и начальством. Строго предупредил о немедленном докладе в случае приближения тех и других.

Усталость сломила меня. Я сел, прислонившись спиной к сосне, и уснул. Кажется, только сомкнул глаза, слышу голос наблюдателя - "Комбат! Комбат идет!" Раскрыв глаза, комбат с группой управления был уже совсем рядом, в метрах тридцати. Я только успел вскочить и расправить гимнастерку, начал докладывать, как услышал встречный вопрос: "Кто взял руководство батальоном на себя?"

- Я! Лейтенант Куцаев.

- Так почему же не организовали поиск командного пункта батальона. - Почти криком выпалил капитан.

- Организовал, товарищ комбат.

- Где же ваш поиск?

В это время ко мне подошел старший сержант, и не замечая капитана стал докладывать: - Товарищ лейтенант...

- Здесь же капитан! - Прервал я его.

- Ничего докладывайте лейтенанту, он же вас послал.

- Товарищ лейтенант Ваше приказание выполнил - комбата не нашел. - Смущенно опустил руку.

- Плохо вы искали! - Резко выразил свое возмущение комбат - Видите! Я здесь! Ладно, идите. - И тут же спросил - А где противник?
 Я взглянул на часы, и спокойно ответил: - Минут через 10 разведка должна доложить о противнике.

  Тем временем за лесом послышалась стрельба из танков. Солнце поднялось над лесом. Туман, отрываясь от земли, медленно поднимался вверх. В нем появились силуэты людей.

- Стой! Кто идет?

- Свои! - это возвращалась разведгруппа.

 Они шли с полными вещевыми мешками и несли в руках по две булки хлеба. Сержант на ходу все бросил воинам в окоп, а сам направился ко мне. Но увидев капитана, остановился и запнулся. Увидев его растерянность, комбат сказал: - Докладывайте  лейтенанту. Сержант, переводя  дух, повернулся к противнику лицом, и стал докладывать, указывая пальцем: - Шоссейная дорога находится в двух километрах от нас. Отдельные машины противника, снуют в обе стороны. За дорогой слышен гул танков, а на опушке, слева, слышны крики немцев. Справа за поляной стоит редкий лес, в нем брошенный нашими войсками продовольственный пункт. Немцы о нем, очевидно не знают. На пункте около двух машин печеного хлеба, несколько бочек с сельдью и каким-то жиром, много мешков с крупой и мукой. Мы принесли несколько булок хлеба и вещевой мешок с сельдью.

- Смотрите, продукты могут быть отравлены. - Предупредил его капитан.

- Нет, мы уже опробовали. - Возразил сержант - Их можно употреблять.

Сержант не успел доложить, как прибыли разведгруппы с докладом об обстановке на флангах: - Справа соседей нет, слева в трех километрах какая-то часть ведет бой.

 Услышав и увидев все проделанное мною, капитан с чувством полного удовлетворения, как-то неожиданно для себя произнес: - Разве нас так учили. - Взял мою руку, потряс и сказал: - Ну , лейтенант , молодец. Спасибо!

  В это время, слева за лесом, раздались залпы артиллерийских батарей. 

Комбат, соображая, что делать собрал командиров рот, не успел дать необходимые распоряжения, как на просеке послышался храп лошадей, цоканье копыт и скрип повозок. На передней ехал наш командир полка, полковник Порошенко Иван Павлович. Увидев комбата, на ходу соскочил, и направился к шоссейной дороге, минуя нас. Спросил: - Вы что здесь делаете?

- Ставлю задачу товарищ полковник.

- А я думал, что ты уже дорогу перерезал! Где она тут? - Все так же торопливо, преодолевая отдышку, с чисто украинским акцентом спросил полковник.

- Километрах в двух...

- Да нет! Ближе, ближе она. А, ну давайте - вперед! Вот тут забери свою пулеметную роту, да взвод «сорокапяток» прихвати. А то слышишь? Сосед слева уже  наступает - ведет бой за переправу.

Действительно слева разыгрался сильный бой. Слышны были не только артиллерийская, но и оружейно-пулеметная стрельба. Комбат дал сигнал - цепь батальона поднялась, и ускоренными шагами  направились к шоссе.

Бойцы на ходу жевали хлеб с сельдью, закладывая его за обе щеки.

- Ах, как вкусно! - Произнес боец, идущий рядом с сержантом. - Спасибо вам товарищ сержант, а то совсем под ложечкой сосало. Это были последние слова, которые я смог услышать в цепи. Шли быстро, уверенно, но все же, их как магнитом тянуло в сторону брошенного склада с хлебом. Мне то и дело приходилось направлять цепь к цели. Показалось шоссе. Видно было проскакивающие одиночные машины. Теперь, был хорошо слышен и гул немецких танков, и бой за лесом.       

  Автоматно-пулеметная стрельба очень отличалась от редких винтовочных выстрелов. Немцы больше рассчитывали на психологическое воздействие.

  Их беспорядочная стрельба шла по деревьям, и нас обсыпало листвой. Войны, воевавшие с первых дней, привыкли к этому. На шоссе опять появилась одиночная машина. Цепь невольно залегла, раздались несколько беспорядочных выстрелов, машина проскочила и скрылась за поворотом. Откуда-то доносилась немецкая речь. Вскоре за дорогой появилась цепь немецких автоматчиков, но она, почему наступала вдоль дороги, подставив нам свой правый фланг. И самый правофланговый немец выскочил на гребень выемки, остановился, развернулся к нам спиной. Его серо-мышиный контур четко вырисовывалась на фоне неба. Грянули выстрелы с нашей стороны, но немец продолжал стоять. Я не выдержал, схватив у рядом лежащего воина карабин, выстрел, и заметил всплеск песка под ногами.

Взглянул на прицел - "0" Второпях двинул хомутик на -"6", поправлять, не было времени - Ого! Значит надо в ноги. - Выстрел! Немец взмахнул руками вверх, перевернулся через голову и покатился по склону выемки в кювет.

    Потом, через несколько десятков лет, мне повезло встретиться с участниками этого боя. Я узнал, что многие из нас стреляли по этому немцу, и каждый записал его на свой счет. Не важно, кто его убил. Важно, что его убили.

  Роты продолжали наступать, и вышли к небольшому ручью, поросшему ольшаником, и редкими деревьями. Преодолели его, и стали готовится к атаке. Но из-за дороги нас встретили сильным огнем. Атаки не получилось, завязалась перестрелка. На стыках рот для огневой поддержки выдвинулась рота станковых пулеметов "Максим". В боевой порядок выкатили на руках две «сорокапятки».

Это все, что могло поддержать наступление наших рот. На большее мы рассчитывать не могли. Ни танков, ни артиллерии более крупных калибров в полку не было. В ответ на наши попытки, возобновить атаку - немцы открывали еще больший огонь и прижимали нас в землю. Командир полка появлялся то в одном, то в другом месте, стараясь своим присутствием повлиять на ход боя. Огневой бой то утихал, то с немыслимой силой возобновлялся. Боевые порядки редели, раненные потянулись в тыл, убитые лежали на месте.

- Товарищ лейтенант! - обратился ко мне, запыхавшийся боец - Вас срочно вызывает командир полка.

- Где он?

- Стоит там, у роты пулеметчиков.

Я устремился перебежками к нему, а он вдоль ручья под кустами  ольховника, шел ко мне навстречу, давая какие-то указания воинам,  лежавшим в наскоро отрытых ячейках. И не слушая моего доклада, сказал: - Пулеметную роту переподчиняю Вам! Помнится, Вы пулеметчик!

- Есть! - Ответил я, и направился к ближайшему пулеметному расчету.

Опять, на большой скорости, по дороге проскочил немецкий автомобиль.

- Почему не стреляете? - Возмущенно спросил я.

- Воды в пулемете нет.

 -Так с ручья налейте!-

- Вода не держится - сальников нет!

- Асбест, масло ружейное есть?

На все мои вопросы получил отрицательные ответы. Я открыл крышку правой рукоятки, убедился - масла нет. Сухо. Сердце больно забилось. Мне стало стыдно и обидно за этих пулеметчиков. Я сам - пулеметчик.

И тут же подумал: "У какой-то Анки пулемет стрелял, да еще как?! А у нас пулеметы есть, а стрелять не можем. Боже мой! Да как же так?"

- Почему не доложили об этом командиру полка?

- А кто посмеет доложить? - Ответил командир расчета.

"Времени на исправление нет, да и нечем." – Промелькнуло, у меня в голове.  

"Такая огневая сила бездействует!" Я немедленно разыскал командира полка и доложил ему о случившемся.

- Товарищ полковник, станковые пулеметы стрелять не способны!

- Почему?

- У них нет ни сальников, ни асбеста, ни ружейного масла!

- Что Вы сделать ничего не можете?

- Могу, отлично могу. Но для этого необходимы материалы и время.

- Какую задачу рота получила?

- Перерезать шоссе у выемки.

- Выполняйте!

Я ушел от него с незаживающей раной на сердце: "Как же это случилось? Где боевая готовность? Кто в этом виноват?" - Сам себе ответил - "Николай, делай для себя выводы!" Это была моя последняя встреча с нашим командиром полка. Через несколько минут по цепи пронеслась весть: "Командир полка тяжело ранен!" Я посмотрел в ту сторону, где он находился: там группа воинов подхватила его на руки, и понесла в сторону густого кустарника. Там, была чуть видна черная крыша ЗИМа. Машина сразу же скрылась в просеке.

    Как потом, мне стало известно: машина отправилась в Киев в сопровождении младшего лейтенанта Грина и младшего сержанта Левина.

 Рота, в ходе наступления, выйдя на рубеж шоссейной дороги - задачу выполнила. Завязался огневой бой. Теперь нас от немцев отделяла только глубокая выемка. Противоположная ее сторона была поросшая молодым сосняком, в котором скрывались немецкие автоматчики. Наш боевой порядок они просматривали как на ладони, так как мы в ходе наступления выскочили на голый песчаный бугор. Немцы прижали нас огнем к земле, а потом из рогаток забросали гранатами.

Гранаты прыгали по песку как черные лягушки, взрывались и поражали воинов осколками. Один из них черной мухой пролетел мимо глаз и ужалил меня за ухо. Хлынула кровь. Я попробовал рукой - нижняя часть уха отвисла. "Рана пустяковая, а крови много ". - Подумал я. Наши ряды заметно поредели. Поступил приказ комбата - отвести роту на исходное положение. Наше исходное положение уже было занято подразделениями третьего батальона. Роту встретил комбат и спросил: "Как дела?"

- Плохо! Товарищ капитан.

- Что плохо? Ранило? - Увидев залитую кровью гимнастерку.

- Ранение - пустяк! Людей жалко! Раненых много!

- Сколько осталось в строю?

- Девять, убитых два , раненых девятнадцать.

- Оставшихся, передайте в 9 роту, а сами оставайтесь в моем резерве на КП. - Он указал рукой на небольшую березовую рощу.

 

  Гул танков усилился. Из лес появился, с начала один танк, а чуть поодаль появился второй. Первый с лязгом, всей своей серой массой вывалился на шоссе. Он остановился и начал безнаказанно поливать огнем наши боевые порядки. Рядом с КП из «сорокапятки» раздался выстрел - танк стоял как вкопанный, видимо промахнулись. Танк развернулся и сделал несколько выстрелов в нашу сторону из орудия. Взрыв раздался над головами - снаряд задел макушку дерева, под которой лежал резерв комбата. Многие застонали. Почувствовал и я удар в правую руку. Теплой струйкой кровь потекла по руке. Вокруг началась страшная беспорядочная стрельба.

  Я подбежал к противотанковому орудию, и что было силы, закричал: "Почему не стреляете?"

- Видите, замок заклинило! - Расчет ударом лома пытался закрыть замок.

  Другой танк продвинулся, немного дальше вправо. Не выходя из-за шоссе, стал огнем пулемета поливать цепь пятой роты. Немцы, видя наше замешательство, осмелели и перешли в атаку на правый фланг нашего батальона. Они вышли на шоссе, поливая огнем из автоматов наши позиции. Внезапно, из расположения пятой роты раздались очередь из пулемета. Несколько автоматчиков взмахнув руками, повалились на шоссе. Все чаще стали раздаваться винтовочные выстрелы. Немцы, оставив убитых, отошли.

- Ура! Молодцы пятая... Вот здорово! - Наблюдая в бинокль, радостно вскрикнул комбат. Усилиями пятой роты и подразделениями третьего стрелкового батальона наступление немцев было остановлено. Это было последнее радостное известие, которое радовало всех. 

  В тылу в непосредственной близости, раздались взрывы снарядов. Немцы почувствовали опасность - потерять артерию снабжения войск, наступавших на восточном берегу Днепра, подтянули на этот участок артиллерию и поставили мощный заградительный огонь.

  Командир батальона принял решение отвести оставшиеся подразделения вглубь леса. И тут же скомандовал: "Управление - за мной!" Он вышел на просеку, и все гуськом потянулись за ним.

"Боже! Что это?" - Промелькнула у меня в голове. Комбат ведет нас всех на заградогонь. Шли туда, где у всех на виду творилось что-то невообразимое: деревья и земля разлетались в клочья, в разные стороны. От разрывов люди хватались за уши, голова раскалывалась на части. От скопления газа люди задыхались. А комбат упорно продолжал идти, как говорят, прямо «к черту в пекло». Я подбежал к нему, и резко дернул его за плечо: - Не пущу!

-Ты что?.. - Он повернулся ко мне, пытаясь вырваться.

-Не пущу! - Я отвечаю за вашу жизнь. Надо обойти справа.

Комбат посмотрел вокруг и равнодушно согласился: - Ладно! Веди ты!

  Обойдя заградительный огонь, мы вышли на поляну с редким лесом - остановились. Сюда стали стекаться подразделения и просто отдельные группы воинов нашего полка. Вели и несли раненых с собой. А немцы продолжали гвоздить по пустому месту.

Солнце катилось к закату. Комбат вышел на середину поляны, снял пилотку и стал вытирать голову платком не первой свежести. К нему подошли комиссар полка младший политрук Сабко и начальник штаба полка лейтенант Иванов. Они сообщили, что вернулся ЗИМ, а шофер доложил: "Наш командир полка, по дороге в Киев умер. Его похоронили Грин и Левин. Однако, они с машиной не вернулись."

Все сняли головные уборы и минутным молчанием почтили его память.

- Иван Семенович, Вы в полку остались самым старшим. - Сказал комиссар. - Мы просим Вас принять командование полком на себя. - В голосе комиссара звучала какая-то тревога, хотя внешне он старался выглядеть спокойным. Потом они долго о чем-то разговаривали. Иван Семенович отошел в сторону, подозвав меня, сказал:

- Я принимаю полк. Вам товарищ лейтенант приказываю принять второй стрелковый батальон.

-Есть!

-Проведите формирование.

-Есть!

Батальон был построен. Капитан Мороз Иван Семенович долгое время командовал этим батальоном. Теперь представил меня, как нового комбата: - Вот вам новый командир, прошу его любить и жаловать! - Хотя в строю стояло человек сто пятьдесят, но все же это был батальон. Я очень пережевал, и успокаивал себя тем, что Аркадий Гайдар в свои шестнадцать лет командовал полком, а мне уже полных девятнадцать - неужели не справлюсь?

Формирование дело мне знакомое. Я его провел четко и быстро. О чем сразу же доложил командиру полка. Тут же попросил у него разрешение, пойти сделать себе перевязку.

- Вы, что, лейтенант ранены?

- Да! Осколком из танка в правую руку.

- Это кажется, у Вас уж второе за день? Ну, лейтенант, ты родился в рубашке! Война только началась, а нам такие командиры будут нужны.  

Видимо, Иван Семенович предполагал, что война будет долгой и затяжной.

- А сейчас, я Вам приказываю немедленно отправиться в госпиталь. У вас есть на это причина, а что с нами будет? Не знаю, там увидите! - он указал на дорогу рукой. - Последняя машина уходит - нагнать!-

Иван Семенович взял меня своими могучими руками за плечи, посмотрел мне в глаза. Прощаясь, крепко обнял и поцеловал в лоб своими опаленными губами: - Спасибо тебе лейтенант, а теперь бегом нагоняй.
- Спасибо и Вам товарищ капитан. До свиданья. - Я почувствовал, как на глазах завертелись слезинки.

  Я с замполитом девятой роты младшим политруком Ткаченко, тоже легко раненым, нагнали застрявшую в песке полуторку. Мы помогли ей вырваться из песчаного плена на твердый грунт, еле втиснувшись в кузов, сели на солому у заднего борта. Повернувшись назад, мы увидели как наши боевые друзья, махая руками, с грустью провожали нас. О чем грустили воины? О крепкой дружбе, которая сроднила нас в тяжелых походах и жарких боях? О бескорыстной выручке в трудную минуту, когда друг ценой своей жизни, спас жизнь твою. Или когда делились друг с другом последней коркой хлеба и недопитым глотком воды. А теперь в силу сложившихся обстоятельств наша дружба разорвалась. Они прощались с нами со слезами на глазах и тоской в душе. Так и мне, не хотелось покидать свой полк, своего любимого комбата. Вскоре они растворись в пелене слез заполнивших мои глаза.

     Солнце катилось к закату. Оно коснулось огромной черной тучи надвигавшейся с запада. Жара несколько спала. Дышать стало легче, хотя во рту было сухо, а в горле палило огнем. О еде мы уже и забыли.

   Машина подкатила к какому-то заброшенному полевому стану, где стояло несколько низких навесов с дырявыми крышами, обнесенной оградой в три-четыре жерди. Внутренняя площадь загона поросла высокой травой, на которой лежало большое количество раненых. У ограды стояло несколько походных кухонь, из которых валил пар с запахом борща и подливы к гречневой каше. Тут же стоял котел с чаем. Вокруг них скопились легкораненые. Тяжелораненые лежали поодаль. Возле них хлопотали санитары и боевые друзья из раненых, способных самостоятельно передвигаться. В стороне от кухонь, у каких-то  ящиков расположился приемный пункт. На приемном пункте медперсонал работал с полным напряжением, а раненые все прибывали и прибывали. Так как автобус с ранеными из комсостава был готов к отправке, то нам с Ткаченко оказали первую помощь вне очереди. Нас просили быстрее принять пищу и следовать в автобус. Пока мы принимали пищу, нам были выписаны направления и продовольственные аттестаты - это было для нас новинкой.

  Туча накатывалась довольно быстро - это ускорило заполнение автобуса. Подул прохладный ветер, довольно напористо гулявший между деревьями, ломая сучья и сухие ветки, нагибая молодые березки до самой земли. Метались стрелы молний с грозовыми раскатами. Хлынул ливень. Мы вскочили в автобус. Мотор зафыркал. Машина колесами начала хлюпать по лужам. Вмиг все выбоины были залиты дождевой водой. Выглядывая через стекло во время молнии заметил, что - то невообразимое - раненые расползались во все стороны под навесы. Тяжелораненых санитары тащили по земле - все кишело как в разоренном муравейнике. Эта купель случилась 26-го августа. Дни стояли еще жаркие, и вдруг такая холодина.

«Боже мой, если ты есть, то почему ты такой безжалостный?» - думал я.

  Автобус удалялся от полевого стана. Буря пролетела, и где-то на западе, сквозь тучи, узкой полоской показалась вечерняя заря.

Многих в автобусе, несмотря на тряскую дорогу, уморил сон. Меня же томили мысли о тяжелой и непредсказуемой обстановке, судьба  боевых друзей, которые остались на той поляне с редким лесом и почему комбат приказал мне: «Уезжай! У тебя есть причина. А что снами будет - только бог знает». Так я простился со своим полком и своей дивизией, которая прошла всю войну, еще дважды переформировалась и стала 13 Гвардейской Стрелковой дивизией, которою командовал в Сталинграде славный генерал Родимцев.

Н.И.Куцаев с боевыми товарищами по 87-й сд. Малин, 31.08.1983 г.

Категорія: Від курсанта до комбата. "Лейтенантська" проза Миколи Івановича Куцаєва. | Додав: voenkom (01.08.2014)
Переглядів: 598 | Рейтинг: 5.0/3
Всього коментарів: 0
Ім`я *:
Email *:
Код *: